Лия Светлова - То, о чем молчат [СИ]
- Но ты должна вернуться в дом! Сейчас будет застолье...
- Приятного аппетита.
Я ушла, не откликаясь на ее возмущенные уговоры.
В автобусе удалось занять самое отдаленное от остальных пассажиров место. Теперь можно было прочесть дневники Марата. Что я увижу, заглянув к нему в душу? Сейчас посмотрим, как он честен с бумагой.
Самая старая тетрадка с выцветшей обложкой начиналась с конца семидесятых прошлого века. Кое-что было уже известно по рассказам матери. Отец закончил СПТУ и вернулся в родную деревню, где его ждала большая семья: родители и множество младших братьев и сестер. Опуская его записи о тонкостях двигателей и прочих непонятных механизмов, схемы и чертежи, стихи, написанные разными почерками и рисунки - остается не так уж и много страниц с личными заметками.
Дневники
17 августа 1975 года.
Деревня совсем не изменилась: вся та же грязь, навоз, вонь. Мать, как всегда, ведет хозяйство, вплоть до вождения трактора для уборки урожая. Отцу все еще некогда заниматься такими "мелочами", он всегда найдет отговорку, чтобы не заботиться о семье. Оказывается, в последнее время он еще реже появляется в доме. За моей спиной односельчане поговаривают, что он поселился у вдовы механика. Не могу взять в толк, чем та лучше нашей матери. С отцом не разговариваю и даже не встречаюсь взглядом при редких столкновениях. Держу пари, его это мало волнует. А мать и не показывает вида, что несчастлива. Соседка пришла и рассказала ей, что отец чинит забор своей любовницы. Зачем рассказывать об этом? Чтобы порадоваться чужому горю?
На танцах в клубе тесно, потому и весело. Народу полно, и в основном - девушки. Те, кто были детьми, пока я учился в Челябинске, повзрослели и похорошели. Просто глаза разбегаются. Так и хочется жениться на одной из этих красавиц, вот только выбрать тяжело. Сегодня танцевал с Мариной. Поразительно, как она отличается от своей вредной мамаши. До того шелковая и приятная, что сразу понятно - притворяется. Не верю я, что она не в мать пошла. За то потискать ее было интересно. А потом сказал, что мы не сможем встречаться, потому что ее родители терпеть меня не могут. Она огорчилась, рассердилась, что не сказал сразу. "Очень уж ты мне нравишься", - соврал я. Если уж все прокатило с Маринкой, то и с остальными прокатит. Ее мамаша - самая строгая в округе. Да видно, что дочурку это не страшит.
Самое обидное - придется забыть о поступлении в институт. Мать уже не та, что прежде, хоть и старается. Я не могу оставить ее. Иногда просыпаются угрызения совести... Стыдно, что не могу защитить ее от проделок отца, не могу даже пожалеть так, как она заслуживает.
13 сентября.
Я получил работу механика, занял место умершего. Времени совсем не хватает, но зато мама может передохнуть и заняться женским делом - домом и детьми. Отец теперь все время дома. Видимо, что-то произошло у него с любовницей. Он ведет себя также, как и мать - словно ничего не произошло. Может, я зря расстраиваюсь? Если они не страдают, то, возможно, все действительно в норме. В конце концов, ведь мужчина полигамен, это я и по себе прекрасно знаю. Глядя на молодых девушек, хочу их всех. Разве возможно жениться и довольствоваться одной? Наверное, мать тоже это понимает, потому и терпит всех его любовниц двадцать пять лет. Женская мудрость!
Как бы ни уставал, стараюсь не пропускать танцы. Олег, друг детства и одноклассник, шепнул по секрету, какие девушки не особенно пекутся о своей чести. Никакого уважения к ним не чувствую, но - хочу. В последнее время подумываю жениться. Не так-то сладко тащиться после работы в клуб за три километра от дома. А теплая жена в постели будет доступна постоянно.
29 сентября 1975 года
К Марине недавно приехала двоюродная сестра. Волосы длинные, черные, глаза зеленые. Не могу придти в себя. Такая веселая, остроумная девушка, но близко к себе не подпускает. И ладно бы, со всеми парнями держалась так холодно и отстраненно! Но нет, только со мной. Наверно, Маринка нашептала обо мне сплетен. Я увидел ее на уборке зерна, там и познакомился. Потом на поле, где она собирала в ведра картофель, а я ремонтировал трактор. Дернул ее за косу, когда она стояла ко мне спиной. Так Зоя тут же дала мне по голове пустым ведром. Я рассердился, но она убежала и спряталась за спиной Витьки Абрамцева, который ее и защитил. Это громко сказано, конечно, я всего-то хотел пощекотать ее тонкую талию. Но не драться же из-за этого с Витькой. А он так серьезно все воспринял. "Еще разберемся!" - пригрозил я девушке, а она только издевательски посмеялась надо мной.
А потом было такое ощущение, что Зоя избегает меня. Увижу ее где-нибудь, пойду в ту сторону - а уже ее нет. Так и не смог пригласить на танец.
15 октября 1975 года
Только о Зое и думаю. Олег рассказал: за ней ухаживает сын умершего механика. Я так разъярился, что даже мой друг испугался. "Девчонок полно, остынь! Лучше найдешь", - сказал он. Так говорят всем неудачникам! Но я не хочу других, и не привык проигрывать женщин. Я выяснил, что Витька, этот самый ухажер, пригласил Зою в кино на субботний вечер. У меня возник план. Для этого пришлось взять отгул на работе. Я притворился, что разболелся мой коренной зуб. Фельдшер посмотрела, убедилась, что зуб, действительно, выглядит неважно, и направила меня в райцентр, к стоматологу.
В среду, после приема в фельдшерском пункте, пришел к Витьке. Он вышел на крыльцо своего кривого домишки, высокомерно глядя на меня сверху вниз. Захотелось заехать ему по роже, но потом понял, что ему будет легче пойти у меня на поводу, если я буду выглядеть униженным.
- Здорово, Витек, - самым что ни на есть подлизывающимся тоном сказал я.
- Чего приперся? - недовольно ответил он, закуривая "Приму".
- Мне к стоматологу завтра, в райцентр.
- Ну а я-то причем? - перебил он меня.
- Да я от ребят в клубе слыхал, что ты свой костюм одалживаешь им.
- Одалживаю?
- Ну, на прокат даешь. А я и подумал: вдруг познакомлюсь завтра с какой-нибудь девчонкой... Вот только ничего приличного из одежды нету.
- Ты же в Челябинске выучился, у тебя должен быть свой костюм.
- Да ему уже лет десять, мать еще для школы покупала.
Витька затянулся, прищурив глаза, не спеша с решением.
- Ну что, Витек?
- Рубль. И привези мне три пачки "Примы", - приказал он. Я знал, что это обдирание. С других он брал копейки.
- Ладно... - я достал деньги из кармана и отдал.
Витек докурил, растоптал окурок и исчез в доме. Он появился только через четверть часа, словно специально заставляя ждать. Но я уже был победителем, победителям можно подождать.
